– Я надеюсь ты уже там? – спрашивает Соня в пятницу.
– Почти, – виновато отвечаю, понимая, что еще даже не вышла из дома, а сестра думает, что я уже сижу и жду, когда меня позовут.
– Ты еще не вышла, да?
– Обуваюсь.
– Если ты просрешь этот контракт – вина на тебе, возможность я предоставила.
Она отключается, а я чувствую себя виноватой за то, что заработалась и вспомнила о собеседовании в последний момент. Бросив финальный взгляд в зеркало и убедившись в том, что выгляжу вполне приемлемо, выхожу из квартиры. Быстро закрываю дверь и спускаюсь по ступенькам. На улице меня уже ждет такси, водитель открывает для меня дверь, помогает сесть в салон и спустя пару мгновений, мы трогаемся с места.
Я вовсе не опаздываю, но Соня права: мне нужно было приехать заранее и ждать, когда меня позовут. Потерять контракт означает, что мне еще несколько лет придется собирать на личную квартиру, поэтому я нервно осматриваюсь по сторонам и регулярно нажимаю на смарт-часы, чтобы убедиться, что все же не опаздываю.
Когда машина останавливается у входа большого бизнес-центра, я едва не забываю заплатить водителю, настолько тороплюсь.
– Извините, – мямлю и оставляю ему щедрые чаевые.
Лифт на седьмой этаж везет меня безумно долго, поэтому когда я попадаю в коридор, выдыхаю. На часах без пяти три, когда я подхожу к секретарше, сидящей за стойкой.
– Здравствуйте, мне назначено.
Она не отвечает. Мажет по моему силуэту взглядом и снова утыкается в компьютер, делая вид, что меня здесь не существует.
– Деву…
Договорить не успеваю, потому что где-то справа открывается дверь и оттуда выходит невысокий мужчина со словами:
– Где эта Скворцова?!
– Я здесь! – тут же спешу ему навстречу. – Только что пришла.
Он окидывает меня взглядом, долго задерживается на ногах, на талии, на груди, замирает на глазах.
– Идеально! – восклицает он и хватает меня за руку. – Давай, пошли, фотограф заждался.
Я едва перебираю ногами на высоких шпильках, чтобы поспеть за мужчиной. Он вталкивает меня в кабинет, но на этом не останавливается, тянет куда-то в сторону. Там уже оборудована фотозона, стоит зонт для фотосъемки, несколько софтбоксов, ярко горят лампы, на стене висит моблок, а если по простому – белое полотно для фона. В центре размещен пуфик и кресло, на которых меня, видимо, будут снимать. Я уже молчу о множестве оборудования, половину из которого я не то, что не знаю, даже никогда не видела.
– Садись! – командует мужчина, размещая меня в центре под светом ламп. – Ну? – он оборачивается к нескольким присутствующим. – Где он?
О ком именно он говорит, не понимаю, но издаю смешок, потому что мне уже нравится этот человек. Он смешно разговаривает и жестикулирует, когда возмущается, его широкий лоб складывается в гармошку, а виски покрываются испариной.
– Ладно, познакомимся, раз уж наш фотограф куда-то испарился. Я Леонид, – он протягивает мне пухлую ладонь, в которой тут же скрывается моя маленькая ладошка.
– Анна.
– Да знаю я, – отмахивается. – Ждем тебя уже минут двадцать.
– Мне назначили на три, – оправдываюсь.
Он смеется, отчего в уголках его глаз собираются “гусиные лапки”.
– Ты мне нравишься, – незамедлительно сообщает он. – Знаешь, за сколько сюда приходят, даже если им назначено на восемь вечера?
– За сколько? – тут же спрашиваю, полностью увлекшись его ярким воодушевленным голосом и звонким заразительным смехом.
– Да с утра! – заявляет. – Я говорю, идите домой, а они стоят и ждут. Ты же… – он вкрадчиво меня осматривает. – Заставила всех нас себя ждать, поэтому не подведи.
– Я постараюсь.
– Ну и? – он снова поворачивается к молчаливым людям за нашей спиной. – Вы нашли его?
Они растерянно мотают головой, кто-то даже мечется из стороны в сторону.
– Что стоим? Ведите его сюда, скажите, что модель пришла.
Кто-то убегает из студии, а я вдруг понимаю, что совершенно не нервничаю. Леонид настолько располагает к себе, что уже через пять минут знакомства я заливисто смеюсь над его шутками и спокойно жду фотографа. Даже если я по какой-то причине не подойду им, мне будет жаль не столько гонорара, сколько того, что я не успела как следует пообщаться с Леонидом. Уверена, у него в загашнике множество историй, над которыми бы я вдоволь насмеялась.
Мужчина присаживается на пуфик рядом, кряхтит, шипит, говорит, что в самый раз увольнять этого безответственного человека, но потом смягчается и изрекает:
– Ну вот как его уволить? Он лучший! Но зато запросы! Какие у него запросы!
– Идет! – кричит кто-то неподалеку. – Идет.
– Ну слава богу! – Леонид быстро встает, оддавливает своей туфлей мою маленькую ножку, обутую в лодочки на каблуке и, даже не извинившись, идет к выходу.
Я ойкаю и быстро наклоняюсь, чтобы потереть ногу, когда слышу знакомое:
– Уже пришла? Ни о чем эти модели не думают.
Я замираю в положении бабы яги в ступке. Делаю вид, что потираю ногу, хотя на самом деле просто не могу пошевелиться, точнее, боюсь это сделать.
Судорожно вспоминаю, что мне говорила о компании сестра. Что она зарубежная? Нет, нет, нет, пусть это будет просто миражом. Я хочу, чтобы мне показалось, но когда я слышу уже обращенное к себе:
– Так фотки не получатся, Гюльчатай. Открой личико.
Мне становится дурно. Тело бросает то в жар, то в холод, меня всю сковывает, мысли путаются и сбиваются друг о друга. Я не знаю, куда бежать. Вернее, как убежать, чтобы он не понял, кто перед ним.
Я все же расправляюсь и смотрю в его затылок, потому что в эту минуту он о чем-то разговаривает с Леонидом.
Мгновение.
Поворот.
Дикий удар сердца, которое угрожает разорвать меня изнутри. Он не смотрит на меня, сразу склоняется к камере.
Тук-бах-тук-бах. Так громыхает мое забившееся от страха и радости сердце.
Щелкает вспышка камеры, я жмурюсь, а когда открываю глаза, натыкаюсь на разъяренный и ошарашенный взгляд Руслана, направленный на меня. Он несколько раз моргает, смотрит в камеру, снова на меня, щурится и выдает:
– Во всей столице что, не нашлось никого интересней?
И идет к двери.
Он просто покидает эту чертову студию, оставляя ошарашенную и полностью разбитую меня и всех присутствующих.